«Потому, что это весело!». С этими словами он улыбается, жмёт мне руку и уходит с ожиданием того, что мир сделает с его «весельем», которое получило имя «A Thousand Suns»Сегодня интересный день. Впервые за семь лет я беру интервью у Linkin Park. Мы в Лос Анжелесе в невозможно приятном отеле Sunset Marquis — роскошное место на Сансен Стрип, где на стенах висят чёрно-белые фотографии музыкантов, которые громили здесь свои номера.
Честер Беннингтон, Дэйв Феникс Фаррелл и музыкальный гуру Майк Шинода получают удовольствие от гостеприимства отеля. Остальные участники группы — Брэд Делсон, Джо Хан и Роб Бурдон — разделили свои обязанности по раздаче интервью и находятся с другими журналистами где-то ещё. Но вот эти трое сегодня здесь, улыбаются, шутят и, кажется, они серьёзно настроены ответить на все вопросы. Это хороший поворот.
Забавно, что в прошлом, когда приходилось разговаривать с Linkin Park, у них был исключительный дар в хождении вокруг да около, добиться ответа по сути было невероятно тяжело. Они держались оборонительной, даже иногда параноидальной позиции, казалось, что они хотят избавиться от интервьюэра задолго до начала интервью. С ними тяжело разговаривать, это было похоже на кидание гороха в стену: каждый раз он отскакивает, и прогресс невозможен.
Исключением был только Честер. Он свободно говорил о своём тяжёлом детстве, проблемах с наркотиками и алкоголем, которые сделали его отщепенцем в стане группы. Он говорил о разводе и о том, как это опустошило и разбило его. Он без тени стеснения рассказал, как «просыпался утром, выпивал пинту Джека Дэниэлса, чтобы успокоиться, закидывался колёсами и отжигал». Такие рассказы делали его единственной личностью в группе, об остальных же вообще ничего не известно.
Майк до последнего времени оставался закрытой книгой. Linkin Park принадлежит Майку, он вдохновитель, группа обращается к нему, когда нужен лидер и управленец при записи новых песен. Что же касается его публичной жизни, то он скорее маркетинговый менеджер, чем музыкант. Сегодня, к моему удивлению, он другой.
Дэйв, наверно, по причине того, что он не один из двух фронтменов, умудрился остаться для общественности инкогнито. Он любит пошутить, он мягко подкалывает Майка, а Майк в свою очередь с удовольствием отшучивается в ответ.
Сегодня по какой-то причине охранников с ними нет, беседа идёт легко, воодушевление высоко, а настроение — расслабленное. Отличная атмосфера, чтобы провести несколько часов в приятной беседе, что нечастно можно сказать об интервью с Linkin Park.
Они здесь, чтобы поговорить о своей новой пластинке «A Thousand Suns» — альбоме, который заставит поднять брови если не каждого, то большинство. Если первые два альбома — «Hybrid Theory» и «Meteora» — были очень похожи и принесли группе мировую популярность, то своим третьим диском — «Minutes To Midnight» — группа сманеврировала в стан классического рока, а высказывание Майка «Вы можете засунуть ню-метал себе в задницу и поглубже» перед релизом третьего альбома только укрепило мысль о том, что ребята хотят сменить направление. Хотя альбом и не продавался так хорошо, как два предыдущих, творческая цель была достигнута.
Ну вот мы и подошли к «A Thousand Suns». К сожалению, паранойя по поводу утечки альбома раньше времени оправдана, и у нас есть возможность послушать только 6 треков перед тем как задавать вопросы группе. Но даже по этим 6 трекам можно сделать однозначный вывод: ребята продолжают свои старания вырваться из своего прошлого.
Доминируют обработанные биты. Есть треки, которые ближе подобрались к танцевальной музыке нежели чем к року, хип-хопу или ню-металлу. Припевы нужно искать с огнём, структура песен неоднородная, у некоторых треков вообще нет никакой чёткой структуры, они причудливо текут от начала до конца. Сложно понять, как эти песни впишутся в концертный сет-лист Linkin Park вместе со старыми хитами.
После прослушивания 6 треков на ум приходят три мысли: «Minutes To Midnight» звучал как альбом Честера, этот же звучит как альбом Майка. Если звукозаписывающая компания надеялась на возвращение коммерческих хитов, их ждёт разочарование. То есть Linkin Park хотят отказаться от своих прошлых достижений и начать всё сначала?
Когда группа начала думать о «A Thousand Suns», они устроили общее совещание. Ничего конкретного обсуждать не предполагалось, просто хотели понять мысли друг друга, планы по поводу будущего группы. Понемногу они вышли к обсуждению нового альбома: «Мы просто говорили несколько часов, после чего отправились по домам. Мы даже не работали ни над чем. Мы говорили о том, какой альбом хотим записать, о том, что думаем по поводу уже выпущенных альбомов, и что нам следует делать в будущем. Самое замечательное было в том, что мы все были на одной волне, наши пожелания магическим образом совпали», — объясняет Майк.
Это новое видение, судя по словам Честера, было амбициозным: «Мы посмотрели на группы, на которые пытаемся ровняться: The Beatles, U2. Это музыканты, которые изменили стиль по своему желанию. Мне хотелось записать такой альбом, чтобы у людей было чувство, будто они под действием каких-нибудь веществ. Я хотел, чтобы люди не чувствовали себя нормально, когда они будут слушать нашу новую музыку. Вопрос был в том, как этого достичь».
Сначала они экспериментировали со звуками, часто независимо друг от друга или под руководством Майка. «Когда это началось, у нас была неограниченная свобода. Музыку, которая получалась, трудно было назвать песнями, это были эксперименты. Песни на этом этапе были сырыми и необычными. В некоторых не было ни куплетов, ни припевов, ни структуры как таковой. Были только отдельные фразы и мелодии, а иногда даже и фраз не было, просто бессмысленные наборы слов, которые накладывались на музыку, чтобы просто понять, стоит ли заморачиваться дальше. Через месяцы всё это эволюционировало в песни. Но благодаря тому, что мы начали с безумных экспериментов, структуры песен остались приключением для нас всех», — продолжает Честер.
Это и есть радикальный поворот для Linkin Park. Послушайте их первые два альбома и вы услышите повторяющуюся, как под копирку, структуру музыки буквально в каждой песне. А вообще, просто спросите Честера об этом, он сразу же ответит:
«Куплет, бридж, припев, куплет, бридж, припев, бридж, двойной припев, всё. Бэм! Вот и оно. Мы не хотели делать так снова. Вместо этого мы начали записывать музыку. Она могла вилять, строиться, да всё, что угодно. Мы записали эти длинные атмосферные инструментальные треки, которые были просто охренительными. Мы это сделали только с одной целью: записать что-то без всяких предрассудков и ограничений».
Дух исследования вдохновил их всех на то, что получилось. Например, в один из дней в студию привезли 3000 воздушных шариков, чтобы создать необычную атмосферу. Майк нашёл применение коллекции эклектронных игуршек Джо и записал звуки, которые они издают (а также шум, когда он их разбивал), это попало на альбом. И опять же на выходе песни, которые, как они говорят, ставят в тупик. Для группы, которая раньше столь непоколебимо стояла на своём проторенном пути, это действительно большое путешествие. Я спрашиваю Честера, правда ли они осознанно рушат созданный ранее образ их звука и пытаются быть анти-Linkin Park, на что сразу получаю кивки согласия.
«Мы, чего уж греха таить, записали достаточное количество хитов, которые имели большой успех на радио, на тв, но с этим звуком покончено»
«Я, пожалуй, соглашусь с тобой. Мы не хотим записывать радиохиты. Мы, чего уж греха таить, записали достаточное количество хитов, которые имели большой успех на радио, на тв, но с этим звуком покончено. То есть мы намеренно пытаемся отличаться от материала, который от нас ожидают. Мы хотим изобретать свои собственные звуки: в наших головах есть звуки, которые не существуют, и мы хотели использовать их. Мы нашли способ быть агрессивными без гитар, нашли новый способ делать хип-хоп, который не звучит, как рэп-рок», — подтверждает Честер.
«Очень жаль, что у тебя пока нет возможности послушать альбом целиком», — сетует Майк. «Это альбомный альбом, если можно так сказать. Его нужно слушать от первого трека до последнего по порядку, мы так задумывали. Мне кажется, сила нашего дебютного альбома была в том, что это был сборник сильных индивидуальных песен, каждая была со своим характером. Но их можно расположить в любом порядке, и смысл в принципе не поменяется. В случае с новым альбомом немного не так, это путешествие», — говоря это, он выглядит изнемождённым. Если вспомнить, что обычно он полон энергии, то сегодня Майк немного потрёпан. Его волосы почти закрывают глаза, на нём футболка, которую он взял у Брэда, а щетина на лице — что-то между бородой и «забыл побриться». Он выглядит то ли как трудоголик, то ли как сумасшедший учёный.
«Мне вообще довольно сложно расслабиться», — продолжает он. «Мои друзья стараются напоминать мне, что нужно больше фокусироваться на отдыхе. Мне больше нравится находиться в рабочем режиме».
Любой, кому нужно напоминать «фокусироваться» на отдыхе, совершенно точно не совсем понимает суть отдыха, я полагаю.
«Забавно наблюдать за тем, какие мучения Майк испытывает в попытке расслабиться. Мы шутим, что у Майка в сутках умещается много больше часов, чем у всех остальных. Взять, к примеру, и сравнить то, что я делаю за месяц и что Майк. Он делает тот же объём, только у него к этому добавляется большая выставка его же картин, работа над сайд-проектами, запись альбома и ещё целый ряд других занятий», — подхватывает Дэйв.
«Наверно, я кажусь вам невростеником или сумасшедшим. Я не думаю, что я сумасшедший. Я не очень люблю гольф, мне не нравится телевидение, я не хожу в кино особенно часто. Студия — это то самое место, где я провожу большую часть времени. В студии и ещё я рисую», — пытается оправдаться Майк. «А вообще ты отчасти прав. Я это понял, когда вспомнил одно видео, посвящённое записи одного из наших альбомов. Некоторые части этого видео со мной заставили меня испугаться себя же. Я смотрел на себя с мыслью „Чувак, ты сумасшедший! Ты одержим!“. И на тот момент я был таким». Это признание, в купе с тем, что Честер часто отсутствовал на начальных этапах записи альбома LP, будучи занятым своим сайд-проектом Dead By Sunrise, подталкивает на мысль, что «A Thousand Suns» — это больше альбом Майка, нежели чем Честера. Я прошу прокомментировать эту мысль, но оба обтекают этот острый угол.
«На самом деле мой сайд-проект очень помог Linkin Park, потому как группа избавилась от песен, которые не подходили по концепции для альбома LP, но подходили для моего. Это означало, что у Linkin Park мог бы быть альбом с нехарактерными смысловыми посылами. Это ведь был всего лишь я со своей жалкой болью и куцыми чувствами», — говорит Честер, ссылаясь на свой развод, наркотики и алкоголь.
«Большинство музыки, записанной вне основной студии, мы сделали у меня и у Джо дома», — говорит Майк, вежливо намекая на продолжение разговора.
Тем не менее, логично предположить, что этот альбом по большей части управлялся Майком. Это же его одержимость в сердце группы. Он автор большинства творческих идей, и это по большей части его видение. Он намекает мне, что такое напряжение может принести проблемы.
«Да, есть определённое давление. Случается, что все смотрят на меня, и я чувствую, что от меня требуется организовать процесс, подкинуть идею. Обычно у меня получается. Но иногда не получается, и тогда я чувствую, что подвожу ребят и себя», — разоткровенничался Шинода. «Песня, которую мы записали для фильма „Трансформеры“ — хороший пример. Группе нужно было записать что-то новое, и вся группа смотела на меня, вопрошая „Окей, Майк, ну что у тебя есть?“. Я предложил несколько вещей, которые совсем не подошли. Я со страхом думал: „Вот дерьмо, а получится ли у меня вообще что-то записать для этого фильма?“. В конечном итоге получилось, но вдавление было неимоверным. В такие моменты понимаешь, способен ли ты на что-то или нет».
Причина напряжённости Майка понятна: это потому, что он сам по себе такой. Дэйв — полная ему противоположность. Он проводит на поле для гольфа почти столько же времени, сколько и в студии. Его инь гармонично дополняет янь Майка.
«Когда у Майка начинает слишком сильно уносить крышу, я к его услугам для консультаций», — шутя объясняет Дэйв перед тем, как серьёзно добавить, «Мне кажется, что люди видят нашу группу как одно целое. Но на самом деле мы очень разные люди как в интересах, так и во внутренних качествах».
«Люди думают, что группа — это что-то такое холодное, смоделированное. На самом деле это и наша вина, потому как в наших интервью мы говорим о серьёзных вещах, мы сфокусированы на деле, у нас такой образ, будто мы никогда не отдыхаем, не ходим в туалет и не едим. В обычной жизни мы тусуемся так, как никогда не делаем перед лицами других людей», — добавляет Майк.
«Если уж совсем честно говорить, мы были прокляты и благославлены одновременно»
«Если уж совсем честно говорить, мы были прокляты и благославлены одновременно, это к тому, что успех настиг нас очень быстро. Мы себя не очень комфортно чувствовали во время интервью, наш охранник постоянно был рядом. Думаю, в нас ещё осталось что-то от этого оборонительного чувства», — продолажает Дэйв.
«Мы работем настолько много, что когда приходит кто-то инородный и пытается судить нас, обобщает нашу работу, критикует — это всё заставляет принять оборонительную позицию. Если мы видим, что кто-то необоснованно хочет раскритиковать нас, мы закрываемся и говорить нет более никакого желания. Альбом группы — это такая важная часть нас самих, нашего внутреннего мира, что ужасно неприятно, когда некто пытается плюнуть», — с энтузиазмом пытается пояснить Шинода.
Мне кажется, что это как в семье. Члены семьи могут критиковать друг друга, но если чужак пытается сделать то же самое, вся семья встанет на защиту критикуемого.
«Это отличная аналогия», — соглашается Майк Шинода.
По мере того, как моё время с Linkin Park подходит к концу, я интересуюсь, почему они пытаются изменить себя? С миллионами продаж и миллионами долларов на счетах, зачем беспокоиться? Зачем выходить за рамки устоявшегося стиля и записывать альбом, который некоторые фанаты могут возненавидеть? Зачем подвергаться такому риску, а не записывать имеющие 100% успех хиты, набивающие продажи? Я задаю эти вопросы всем троим.
Честер: «Мы спросили самих себя, что сделает нас счастливее. Наш вызов — сохранить чувство творческой неопределённости для самих себя и, надеемся, сохранить то же чувство у слушаетелей, чтобы они спрашивали сами себя „что же эти шестеро выдадут в этот раз?“».
Дэйв: «Во всех группах наступает такой момент, когда ты или любишь своих одногруппников, или нет. Под „нет“ я имею ввиду ненависть. Я обожаю их, поэтому я группе и до сих пор занимаюсь любимым делом».
Но у Майка, трудоголика и негласного лидера группы, есть гораздо более простой и удивительный ответ: «Потому, что это весело!». С этими словами он улыбается, жмёт мне руку и уходит с ожиданием того, что мир сделает с его «весельем», которое получило имя «A Thousand Suns».перевод - vetalp
кредит:lprussia.com